Неточные совпадения
Но трагический опыт ужасающей
комедии истории подготовляет совершенно
новую эпоху в судьбах человека.
Тяжело проследить подобную карьеру; горько видеть такое искажение человеческой природы. Кажется, ничего не может быть хуже того дикого, неестественного развития, которое совершается в натурах, подобных Подхалюзину, вследствие тяготения над ними самодурства. Но в последующих
комедиях Островского нам представляется
новая сторона того же влияния, по своей мрачности и безобразию едва ли уступающая той, которая была нами указана в прошедшей статье.
Мы вовсе не понимаем, каким образом некоторые критики могли вывести, что в этом лице и вообще в
комедии «Бедность не порок» Островский хотел показать вредное действие
новых понятий на старый русский быт…
На этой дружбе и пристрастии Гордея Карпыча к
новой моде и основана завязка
комедии.
Из всей
комедии ясно, что Гордей Карпыч стал таким грубым, страшным и нелепым не с тех пор только, как съездил в Москву и перенял
новую моду.
Но Арина Петровна только безмолвно кивнула головой в ответ и не двинулась. Казалось, она с любопытством к чему-то прислушивалась. Как будто какой-то свет пролился у ней перед глазами, и вся эта
комедия, к повторению которой она с малолетства привыкла, в которой сама всегда участвовала, вдруг показалась ей совсем
новою, невиданною.
Уже и в прежних пьесах Островского мы замечали, что это не
комедии интриг и не
комедии характеров собственно, а нечто
новое, чему мы дали бы название «пьес жизни», если бы это не было слишком обширно и потому не совсем определенно.
Я не мог тогда, особенно сначала, видеть недостатков Плавильщикова и равно восхищался им и в трагедиях, и в
комедиях, и в драмах; но как он прожил в Казани довольно долго, поставил на сцену много
новых пиес, между прочим
комедию свою «Бобыль», имевшую большой успех, и даже свою трагедию «Ермак», не имевшую никакого достоинства и успеха, и сыграл некоторые роли по два и по три раза, — то мы вгляделись в его игру и почувствовали, что он гораздо выше в «Боте», чем в «Дмитрие Самозванце», в «Досажаеве», чем в «Магомете», в «Отце семейства», чем в «Рославе».
По общему согласию, сочинили театральный устав, который утвердили подписями всех участвующих в театральных представлениях, и выбрали меня, несмотря на мою молодость, директором труппы, но, увы, ненадолго: едва успели мы сыграть
комедию того же Коцебу «Брюзгливый» и маленькую пиеску «
Новый век», в которых я также отличился, как стечение несчастных обстоятельств на целый год удалило меня со сцены.
Через месяц после «Двух Фигаро» составился опять спектакль у князя Ив. Мих. Долгорукова. Я сам напросился сыграть какую-нибудь роль, и хозяин с благодарностью принял мое предложение; кажется, спектакль состоял из небольшой
комедии Н. И. Хмельницкого «Нерешительный, или Семь пятниц на неделе», и также маленькой
комедии Коцебу «
Новый век»; в последней я играл старого купца или банкира Верлова. Спектакль был миленький, но должно признаться, что Кокошкин говорил правду: это были пиески!
Он прочел нам рассказ откупщика из своей
комедии «Воспитание» и
новую басню, написанную им для чтения в первом собрании Общества любителей русской словесности.
Я не был знаком лично с Верстовским и Щепкиным, и потому сейчас послали за ними на сцену, где репетировалась для завтрашнего вечера,
новая тогда,
комедия в стихах кн.
Играли
новую анекдотическую комедию-водевиль в трех действиях кн.
В ноябре, в бенефис Сабуровых, опять шла
новая пиеса Шаховского «Молодая мать и жених в 48 лет, или Домашний спектакль», комедия-водевиль в четырех действиях, перевод с французского.
В этом же июне, в бенефис Сабуровых, была дана
новая и очень забавная
комедия в одном действии кн.
В игре вместо ансамбля господствует разладица, точно в хоре, не успевшем спеться. В
новой пьесе и можно бы было предположить эту причину, но нельзя же допустить, чтобы эта
комедия была для кого-нибудь нова в труппе.
Комедия «Горе от ума» держится каким-то особняком в литературе и отличается моложавостью, свежестью и более крепкой живучестью от других произведений слова. Она как столетний старик, около которого все, отжив по очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между могилами старых и колыбелями
новых людей. И никому в голову не приходит, что настанет когда-нибудь и его черед.
Ему оставалось уехать; но на сцену вторгается другая, живая, бойкая
комедия, открывается разом несколько
новых перспектив московской жизни, которые не только вытесняют из памяти зрителя интригу Чацкого, но и сам Чацкий как будто забывает о ней и мешается в толпу.
В 1835 году дошли до нас слухи из Петербурга, что Гоголь написал
комедию «Ревизор», что в этой пиесе явился талант его, как писателя драматического, в
новом и глубоком значении.
Вероятно в этом году была написана Загоскиным
новая, большая
комедия: «Второй Богатонов, или Столичный житель в провинции» [«Второй Богатонов, или Столичный житель в провинции» — эта
комедия Загоскина называлась, так: «Богатонов в деревне, или Сюрприз самому себе».], которую я не видал на сцене, хотя она была с большим успехом играна, и которой я не читал; не знаю даже, была ли она напечатана. При всем моем старании, я нигде не мог ее достать.
Эта пиеса —
новое доказательство, что прекрасные, легкие и сильные стихи, оправленные часто в диковинные, мастерски прилаженные рифмы, и что даже забавные сцены (если взять их отдельно) не могут дать успеха
комедии на театре, если в ней нет внутренней связи и единства интереса.
Но на князя Шаховского сердились даже более, чем на самого Шишкова, именно за
комедию «
Новый Стерн», в которой было осмеяно карамзинское чувствительное направление.
Пьесы ставились, как на курьерских. Небольшие драмы и
комедии шли с одной репетиции, «Смерть Иоанна Грозного» и «
Новый мир» — с двух, «Измаил», сочинение господина Бухарина, потребовал трех репетиций, и то благодаря тому, что в нем участвовало около сорока статистов из местных команд: гарнизонной, конвойной и пожарной.
Сыромятов. Наша
комедия сейчас кончается, а будет у вас своя,
новая… так и ожидайте… Прощенья просим!..
«Неужто же, — подумал он, — все это вчера было притворство? Одно из двух: или она теперешним весельем маскирует обнаружившуюся вчера свою ужасную болезнь, или она мастерски сыграла со мною
новую плутовскую
комедию, чтобы заставить меня оттолкнуть Ларису. Сам дьявол ее не разгадает. Она хочет, чтоб я бросил Ларису; будь по ее, я брошу мою Ларку, но брошу для того, чтобы крепче ее взять. Глафира не знает, что мне самому все это как нельзя более на руку».
Он обладал такой же ловкостью, как Э.Жирарден, но был
новее, гибче, умел выискивать начинающие таланты, сам преисполнен был всяких житейских и жуирных инстинктов. Он действительно изображал собою Фигаро той эпохи, перенесенного из
комедии Бомарше в дни самого большого блеска Французской империи — к выставке 1864 года.
Мы с ним возобновили старое знакомство, но мне — увы! — нечего было предложить ему. У меня не было никакой
новой пьесы, когда я приехал в январе 1871 года, а та
комедия, которую я написал к осеннему сезону, на сцену не попала. Ее не пропустил"Комитет", где самым влиятельным членом был Манн, ставивший свои
комедии на Александрийском театре.
К 1870 году я начал чувствовать потребность отдаться какому-нибудь
новому произведению, где бы отразились все мои пережитки за последние три-четыре года. Но странно! Казалось бы, моя любовь к театру, специальное изучение его и в Париже и в Вене должны были бы поддержать во мне охоту к писанию драматических вещей. Но так не выходило, вероятнее всего потому, что кругом шла чужая жизнь, а разнообразие умственных и художественных впечатлений мешало сосредоточиться на сильном замысле в драме или в
комедии.
И сцена стала служить
новым идеям, в серьезной драме и
комедии ушла дальше скрибовских сюжетов, в сторону более смелого реализма, а шутка, смех, сатира и то, что французы называют"высвистыванием"(persiflage), получило небывалый успех в форме тогда только что народившейся оперетки.
И действительно, я написал целых четыре пьесы, из которых три были драмы и одна веселая, сатирическая
комедия. Из них драма"Старое зло"была принята Писемским; а драму"Мать"я напечатал четыре года спустя уже в своем журнале «Библиотека для чтения», под псевдонимом; а из
комедии появилось только
новое действие, в виде «сцен», в журнале «Век» с сохранением первоначального заглавия «Наши знакомцы».
Конец шекспировской пьесы и маленькую
комедию, где дебютировала
новая ingénue, Анна Серафимовна прослушала с чувством тяжести в груди и в голове. Только на воздухе ей стало легко. Она привезла Рубцова и Любашу в своей карете и должна была развести их по домам. Любаша напрашивалась на чай, но Анна Серафимовна напирала на поздний час. И мать ее будет беспокоиться.
Среди этой
комедии скорби она успела уже выработать себе
новый план выхода в замужество, причем, по зрелому обсуждению, она заключила даже, что представлявшаяся ей партия даже более блестящая, нежели первая.